Зеленоглазая гадюка едет в Хогвартс - Страница 78

Эри продолжала:

– Вовсе он не пытался меня убить. Ни одного балла не снял, когда нашел на Астрономичке. Напоил Перечным, и вообще… а мог бы скинуть вниз, и никто бы не дознался. Он хороший, как вы не понимаете?

«Безнадежно, – подумала Гермиона, – У нее просто шоры на глазах относительно Снейпа. Значит, надо найти действительно весомые доказательства его вины…»

Девочка вздохнула. Раскрыла толстый том «Волшебные твари и где их найти» – конечно, она давным-давно прочитала эту книгу, но в главе про керберов, кажется, был список литературы, который тоже надо просмотреть. Остается надеяться, что способа справиться с Пушком действительно не существует, и Снейп не доберется до философского камня. Кроме того, следует подумать – может, рассказать профессору Дамблдору или Макгонагалл о том, что ей уже известно, и попросить о помощи? Но это должно быть разумное и аргументированное повествование, потому что теперь она на плохом счету у декана Гриффиндора.

«Складывающаяся ситуация производит впечатление действительно опасной, а Эри до сих пор доверяет Снейпу и не хочет слушать меня. Что же делать?»

– Грейнджер, – позвала Эри, – малый астрономический атлас у тебя?

– Да, – откликнулась та.

– Давай вместе позанимаемся?

– Конечно.

Эри кивнула, углубилась в книгу. Гермиона подавила вздох.

Бойкот закончился, Эри разговаривала с ней не только на уроках. По сравнению с тотальным, беспросветным одиночеством первых дней после Той Ночи – да, это было лучше. Эри здоровалась с ней, иногда улыбалась, говорила об учебе. Затыкала рты тем, кто пытался говорить гадости, переключая на себя. Даже поцапалась с Малфоем – все вздохнули с облегчением, услышав такие знакомые злобно-веселые интонации («Что, Потти, понравилось тебе на башне? – Очень понравилось, Дракусик, а в подземельях еще больше. – Не простудилась, полукровка? – Нет, радость моя, а что ты так обо мне беспокоишься? Кстати, Макгонагалл уже думает, что это нежные чувства с твоей стороны… – Ах ты!..»).

Но это было не то. Не так. Холодно, отстраненно, безразлично. Никакой легкомысленной болтовни ни о чем. И она называла ее «Грейнджер».

Человеку всегда чего-то не хватает. Раньше Гермионе казалось, что она все сделает, только бы Эри начала разговаривать с ней. Теперь она все бы отдала за то, чтобы Эри говорила с ней как раньше. Даже невнимательный Рон, и тот замечал, какая глубокая трещина пролегла между ними.

К тому же нельзя забывать о Снейпе, о философском камне. Рон и Невилл не думают об опасности, Эри тоже. Получается, именно Гермионе надо предусмотреть все возможности, продумать речь для директора, проследить за Снейпом… «обезопасить этот Дамоклов меч».

***

Примирение с Грейнджер – формальное примирение – состоялось. Эри не обманывала себя, не пыталась предстать в лучшем свете: она сделала это из эгоистических соображений. Невилл так явно страдал, что было просто больно это видеть, да и терять его не хотелось. С Грейнджер – то же самое. Страшно отпускать ее, и не потому, что она «полезна», а просто страшно. Жизнь без Грейнджер была похожа на существование с ампутированной рукой. Вот она, кажется, знакомая до последней родинки, моя собственная рука… и спохватываешься: ничего нет. Ампутированная рука, перекрытые каналы связи, бесконечная пустыня. За этот год Грейнджер тихо, незаметно вползла ей куда-то в сердце, и теперь это место болело и кровоточило, и выдрать ее оттуда по собственной воле… нельзя. Невозможно. Но и приближать ее к себе, как раньше, было страшно. Как поверить ей? Как смотреть на нее, не думая о «Петрификус Тоталус! Силенцио!» и получасе страха и унижения?

Поэтому Эри начала общаться с Грейнджер, но очень осторожно. Не говорить о Снейпе, о Малфое, о философском камне, о шалостях и проказах. О баллах тоже не говорить, опасная тема. О кубке факультетов – обеим неприятно… целый пласт выпал, широкая полоса молчания между ними, напряженные паузы, неловкость после случайно произнесенных «не тех» слов… фактически, они говорили только об учебе, о предстоящих экзаменах. Формальные, безразличные фразы, ничего подобного на то почти-слияние душ, как было раньше.

И Поттер даже не сознавала, что она, с ее мальчишескими ухватками и неприязнью к любым «женским штучкам», сейчас ведет себя именно как женщина, используя с Грейнджер один из самых неприятных женских способов мести. Об этом варианте наказания может рассказать любой мужчина, будь то сын, брат или муж. О том, как женщина всем своим видом показывает, как недовольна, как хрустят в голосе льдинки, как сыплются с языка завуалированные колкости, или – еще хуже – как она игнорирует «наказанного»… а на прямой вопрос «Ты обиделась? Что я сделал не так?!» – отвечает: «Нет, не обиделась. Ничего». Обычно такое наказание приводит к тому, что «провинившийся» мужчина тратит огромное количество сил и средств, чтобы получить прощение (намного больше, чем, если бы просто состоялся открытый скандал).

Способ гадкий, выматывающий «провинившемуся» нервы, но действенный. Вот и Грейнджер не понимала, что происходит, но изо всех сил старалась загладить свою вину – давно не важную, ведь дело теперь не в том Петрификусе, а в собственных комплексах и страхах Эри. И Поттер было ясно, что она ведет себя неправильно. Надо либо разобраться и помириться, либо послать бывшую подругу подальше – но не подвешивать вот так… Но не хотелось ничего решать, она прятала голову в песок. Тем более, много времени занимала подготовка к экзаменам, и первокурсники Гриффиндора уже привыкли делать это вместе, готовиться не только к Зельям, но и к другим предметам тоже. В гуле девяти голосов, в объяснениях и зубрежке становились не так заметны мучительные паузы в разговорах между бывшими подругами, и неловкие попытки Невилла их помирить.